90-е годы ХХ века можно считать новым временем. Многие с ужасом вспоминает суровые будни, в которых царили серость, беспринципность, нищета и выборочная вседозволенность. Страну поглощали дефолт и резкий подъем уровня преступности. На рубеж двух веков выпало время надежд, разочарований и трудностей, но всегда найдутся те неравнодушные, кто с трепетом вспомнит лихие годы.
Октябрята, пионеры и власть
В Советском Союзе нельзя было расти деполитизированным ребенком. Уже с детского сада каждого ребенка готовили стать октябренком – будущим пионером, комсомольцем, человеком.
С родительским воспитанием дети впитывали в себя, как губка, стихи о Родине и товарище Ленине, правила октябрят, законы пионеров и нерушимое «завещание» «Учиться, учиться и еще раз учиться!».
Субботники сменялись сборами макулатуры, красные транспаранты с народными лозунгами о важных человеческих заповедях чередовались с разговорами в очередях за хлебом, а после сбора металлолома все дружно спешили совершать подвиги в составе тимуровского движения.
Но потом лозунги стихли и, словно из ниоткуда, отголосками разошлось: перестройка, гласность, а дальше, как снежный ком – распад государства, кризис, кооперативы и критика демократии. Но, несмотря на переменчивые, драматические изменения политического фона, мы росли, взрослели и не переставали мечтать.
Было тяжело, голодно и обидно. Иногда приходилось таскаться в школу в маминой куртке, которую я всей своей детской душой ненавидела и надевать сапоги маминой подруги, чтобы не простыть холодной осенью.
Джинсы покупались раз и навсегда, новая футболка покупалась только после того, как можно было подумать, будто ей помыли Дворец Советской власти, а старые колготки бесконечно штопались и прятались под спортивными штанами старшего брата, который из них вырос.
Про жвачку, лагерь и фишки
Жвачка – это целый советский культ 90-х. Кроме интересных, новых вкусов и пузырей, надувающихся на огромных размеров, жевательная резинка позволяла детям заполучить в руки настоящее сокровище – вкладыши или «переводилки».
Не каждый ребенок мог похвастаться коллекциями «Turbo» или «Love is». Удивительно, что в 90-х годах у жвачек совершенно не было гендерного различия, поэтому за цветную картинку с красочной машиной или милой надписью о том, что такое любовь, наравне боролись и мальчики, и девочки.
Помню, как в 1997 году я могла приобрести такую жвачку аж за 2 рубля. Сумасшедшие деньги! И чтобы заполучить в руки вкусность, в ход шло все: за нее дрались, менялись, спорили и воровали.
Сколько раз мне в детстве довелось получить предложение руки и сердца, получив кольцо со жвачки, которая стоила рубль, и не сосчитать. Я долгие годы хранила эти колечки, закапывала «секретики» как в кино, в надежде раскопать их спустя много лет, но, в отличие от фильма, мы забыли, где закопали коробку с такими важными, памятными вещами.
Когда пришла пора лагерей, в которые, благодаря родителям, отправлялись все дети, появились первые трудности. Привыкшая к тепличной опеке мамы и папы, я старалась хвостом ходить за братом везде, куда только могла незаметно пробраться.
Это сейчас, куда бы-то не было, мы отправляем детей с телефонами, деньгами, адресами ближайших родственников и таблетками от живота. А в 90-е все было проще: вот лагерь, в который мы тебя доставили, вот твоя сумка, иди. На каждом вечернем огоньке, празднике брат старался выиграть как можно больше фишек или значков для меня, добывал жвачки, тик-так и рисовал бодрящие плакаты, чтобы я не тосковала по дому.
На вечернем построении перед отбоем мы пели «Группу крови» Кино, обменивались марками, после отбоя тайком звонили по таксофону родителям, считая остатки минут, а потом полночи рассказывали местные страшилки, после которых измазывали измученные бессонницей соседние отряды трехцветной зубной пастой. А сейчас вроде как уже и не прилично мазать других людей средствами гигиены. Жизнь была.
Про работу, доширак и миллионеров
Не скажу, что моя семья жила бедно. Был средний достаток, позволяющий не только раз в месяц покупать какую-нибудь небольшую бытовую технику или мебель, но и немного откладывать.
Мама трудилась режиссером в бывшем Доме пионеров, который, после распада СССР, благополучно переименовали в Дом детского творчества, а папа работал водителем в дорожной компании.
Родители умудрились подарить нам со старшим братом невероятное, волшебное детство. Мы давно выросли, но до сих пор не можем понять, как это у них получилось.
Все детство мы провели на сцене, играя в лучших спектаклях, исполняя главные роли. Надо отдать должное, что родители вкладывали в нас всю душу, поэтому мы были творческими, писали стихи, играли на гитаре, пели и танцевали. Каждое стихотворение, написанное на конкурс или рисунок, посвященный Дню тигра, поощрялся призами и грамотами.
За кулисами, где я проводила большую часть своей жизни, у меня был доступ к огромному многообразию игр и игрушек, автоматам и первым советским ростовым машинам на пульте управления. Дома, как по мгновению волшебной палочки, появлялась металлическая посудка для кукол, детские кухонные гарнитуры, приторно розовые домики для американских Барби. Но из всего изобилия игрушек, больше всего мне вспоминается бессмысленная игра во взрослых, где можно было красить ногти маминым лаком, и запах беличьих шкурок, которые родители хранили в старой стенке.
Но потом стало тяжело. Продукты становились дороже, хлеб и молоко перестали быть в свободном доступе. Помню, как в один из дней папа принес зарплату…миллионами. Достал из пакета несколько тугих, красных пачек, перемотанных бумажкой. В одночасье практически каждый стал миллионером, но почему-то оранжевая авоська в сеточку доставалась все реже, а новой технике в доме перестало находиться место, и чем больше было миллион в стране, тем меньше ценности они имели.
Родители не унывали никогда. Благо, массовые сокращения и безработица обошли родителей стороной. Мама брала подработки – вела свадьбы, дни рождения у известных в широких кругах людей, писала на заказ огромные поздравительные стихотворения, сценарии на различные торжества.
В детстве я не утруждала себя аналитическими умозаключениями о тех трудах, которые она прикладывала к каждой строчке, к каждому костюму, зато с упоением ждала ее после каждого мероприятия, ведь точно знала, что уставшая от шума и выпивших гостей мама, обязательно принесет в салфетке для нас вкусные сыр и колбасу, конфеты, кусочек свадебного торта и мелкие призы, которые всегда оставались после конкурсов.
Папа тоже старался. Мало того, что он стал неизменным «спонсором» лесного зайчика, который все мое детство заботливо передавал гостинцы в виде конфет, леденцов и шоколадок. И я ни разу не спросила у папы, почему он не передает зайчику, что у меня сильнейшая аллергия на шоколад. Я всегда ждала сладости и была благодарна, поедая плитки, запивая таблетками от аллергии.
Я думала, что в 90-е годы хороший труд работников очень ценился, а иначе как объяснить, что отец регулярно приносил с работы коробки, полные банок сметаны или мешки шоколадных конфет, пока мама не объяснила, что в стране денег нет, а сметана «за вредность» - это оплата папиного труда. Уже будучи подростком, я часто собиралась спросить у папы, почему на огромные мешки конфет у руководителей деньги нашлись, а на то, чтобы выдать эти конфеты купюрами, - нет, но все время забывала, так и не узнав ответ. Зато каждый год нас с братом «не обижали» подарками, которые были положены каждой советской семье с детьми. И те подарки, за которые никто не платил, в миллион раз были лучше и вкуснее тех, что сегодня наши дети получают в садах и школах.
Родители, в кругу своей семьи, стабилизировали любой кризис и даже умудрялись раз в несколько лет менять автомобиль. А потом откуда-то появилась «американская гуманитарная помощь», зарубежные сосиски и доширак, который являлся деликатесом на столах.
Вообще, та советская атмосфера даже в период сильных финансовых трудностей, вспоминается как что-то чистое, уютное, настоящее.
Когда я подросла до стадии доверия при покупке сигарет «Прима» для отца, впервые начала считать сдачу, чтобы купить вкусный Yupi, который красил одежду, руки, язык и зубы.
Я застала сигареты за 4 рубля, мороженное за 2 рубля 50 копеек и хлеб за «трешку». Все еще помню таксофонную карту на 1000 минут за 100 рублей и книги, которые мама покупала за 60 и 80 копеек. Дорого-богато.
Про зеленые туфли и трюмо
Мамин путь во взрослую жизнь был тернист и печален, но она никогда не сдавалась. Ходила и обивала пороги крупных и не очень издательств с тетрадкой стихов, но везде разводили руками, мол, не дотягиваешь, девочка. Но в какой-то момент она дотянула и даже переросла душные лестничные пролеты столичных домов, куда съезжались провинциальные таланты.
У мамы было все: модные туфли на шпильках всех цветов радуги, безупречные деловые костюмы, дорогие платья, шляпки и шубы. У папы были расклешенные брюки, оставшиеся со времен армейской службы, и оранжевая рубашка, которая сгодилась и для свадьбы друга, и для похорон своей матери.
Когда мне было лет 7, папа подарил маме белоснежное трюмо, которое тут же было украшено огромными палетками косметики от фирмы Golden Rose, тушью, в которую мы с подружкой плевали (да простит меня мама), чтобы можно было накрасить ресницы, пестрыми лаками и вкусными духами.
Пока мама работала, мы с подругой Дашей играли «в жизнь»: у нас были вечно пьющие мужья, которые из-за работы практически не появлялись дома, и орущие дети-куклы, которые не слушались и, как назло, все время разбивали мамины лаки и теряли ее бигуди. Только почему-то, когда мама возвращалась с работы, за баловство с косметикой получали Дашка, да я, а не наши чада.
Про большие надежды
Не помню, чтобы с нами велись какие-то воспитательные беседы, в результате которых на хрупкие детские плечи тяжестью ложилась ответственность за большие надежды. Мы просто росли.
Бегали по стройкам и заброшенным зданиям, играли в «саджимираж», классики, съедобное-не съедобное, прыгали на резиночке. Вечерами отмывали от этикеток бутылки и собирали металл, чтобы сдать в ближайшем пункте приема.
Иногда мне было по-детски обидно за отсутствие прописей в первом классе и не подаренную куклу, которая могла сама ходить. Периодически ограничения и отсутствие возможностей душили меня, как никогда, но я смотрела на родителей, которые научили делать сахарные леденцы на тетрадном листе прямо на печке и лепить огромные снежные крепости в огороде, и успокаивалась.
Чтобы вырастить нас мама поборола рак желудка, химиотерапии, беспробудное пьянство отца и даже добилась своей юношеской цели, став почетным членом российского «Союза писателей». Мы просто не могли не подарить ей надежд на счастливую жизнь.
90-е все вспоминают по-разному, разница лишь в том, на которой стороне жизни ты находился.
Читайте также:
