Мама – это слово, которое будет понятно на любом языке и в любой стране. Вся земная и неземная любовь заключена в матерях. В тех женщинах, которые до последней секунды жизни будут оставаться самыми главными людьми. О матерях сложено огромное количество песен и стихов, снято множество экранизаций, но и они не могут в полной мере выразить все то, что скрывается за нашими родителями. О возможностях хрупкой женщины, которая обманула смерть, чтобы вырастить детей, рассказал PensNews.
Мамы – это самые универсальные люди. Они являются путеводной звездой на протяжении всей жизни, а еще, каким-то чудесным образом, они не теряют ту незримую связь, ведущую к своим детям, даже если между ними океаны и города. Известный зарубежный журналист Уильям Таммеус писал о том, что мы действительно не понимаем человеческую природу, если не знаем, почему ребенок на карусели машет своей маме на каждом круге, и почему его мама машет ему вслед. Все дело в любви.
Верушка. Веруня. Доверие. Верочка. Вера. Или Вера Николаевна Саченко. Для одних – давняя подруга, для других – сестра, для третьих – «выручалочка» с неисчерпаемой кладезью идей в голове. Для меня же – мама. Женщина, которая подарила не просто жизнь, а наполнила каждое ее мгновение чем-то значимым.
Все детство я провела на сцене, выступая в главных ролях. Я читала красивые и трогательные стихи, танцевала в пестрых платьях, была Мальвиной и пела песню «Черный кот» Тамары Миансаровой под аккомпанемент мальчика Сережи. За кулисами, где я очень любила играть между репетициями, кипела целая жизнь. Там было невероятно и жутко одновременно. Именно благодаря костюмерной, в которой хранились все сценические костюмы и прочая атрибутика, а на стенах висели вырезки и эскизы с одеждой разных времен, долгие годы я мечтала быть модельером, воплощая многочисленные идеи на бумаге.
Кроме того, что дома, как по заказу, стабильно появлялась металлическая посудка для кукол Барби, бессчетное количество тетрисов и тамагочи, странные резиновые игрушки, больше всего мне полюбились беличьи шкурки, хранившиеся на верхней полке старой стенки, которые источали какой-то странный, но такой манящий запах.
Мне кажется, будучи взрослой, я никогда не говорила своей маме о том, как сильно она повлияла на мой путь становления, как отчетливо некоторые моменты въелись в память и ежедневно все еще продолжают согревать душу, когда на улице метель, как не всегда приятные события ранили и заставляли не подавать вида, что что-то идет не так.
Когда у мамы обнаружили рак, она уехала на химеотерапию в другой город, а мы остались дома. Ждать. Надеяться. Верить. В ночь, когда мама должна была вернуться домой, я не могла заснуть, собравшись с папой ехать за ней на вокзал, встречать нашу воительницу с поезда, который приходил в 6 утра. Зима. В малиновых "Жигулях" собачий холод, но мы с папой молчим и ждем. А дома, когда мама прошла на кухню в своей тяжеленой коричневой дубленке, стала доставать из сумки вафельный тортик, покрытый шоколадом, привезенный нам, показалось, будто бы ничего и не было. Не было рака, разлуки, тяжелой операции, огромного шрама и париков, которые она приобрела после химии. Помню, было страшно прикасаться к ее голове. Казалось, что своей рукой я могу причинить ей боль трогая волосы, такой хрупкой, такой наболевшей. И помню, как было тяжело ей ходить, и поднимать даже что-то легкое, ее переживания по поводу бровей и ресниц, еле скрытые за улыбкой. Я никогда не признавалась ей, что, когда мы зимой выходили на улицу, чтобы прогуляться, подышать воздухом и набраться сил после операции, я до ужаса боялась, что она поскользнется и упадет, а я, маленькая, не смогу ее поднять, потому что у нее от этого могут разойтись швы на животе.
Когда через несколько лет она сломала шейку бедра ноги и ждала очередную операцию, я не особо понимала всю серьезность ситуации. Я запомнила лишь долгие часы ожидания в больничной палате, а потом, как открылась дверь и появилась каталка. Врачи сказали помочь переложить маму на койку. Тогда я впервые увидела, как бездушно и до автоматизма отработанно врачи могут кидать не совсем здоровое тело человека с места на место. Этот момент прочно осел в голове, как и новый год, который мы встретили в больничной палате. А чтобы маме не было грустно, я вырезала из бумажных салфеток снежинки и клеила на пластиковое стекло с помощью конденсата.
Еще через несколько лет – инсульт. Здесь все осознавалось, понималось, но приниматься не хотелось никак. Болезнь никогда не бывает вовремя, но тут уж совсем все было ни как у людей. Операция совпадала со сдачей ГОСов, поэтому днем приходилось присматривать за мамой, а ночью, при свете ламп от уличных фонарей, учить билеты. Это было гнетущее время потери самого дорого, что только можно было представить. Страшнее всего было ждать, когда маму выкатят из палаты и повезут на операцию, но вместо этого увидеть каталку, полностью накрытую белоснежной простыней, под которой больше никто не издавал звуков и не мучился, отбиваться от врачей, которые пытались достучаться до разума, что это посторонний человек. А еще страшнее катить ее каталку в операционную, сдерживать слезы и не подавать вида, что ты прощаешься, потому что шансы на долгую и счастливую жизнь таяли по мере приближения к операционной палате. Все это время я жила с мыслью, как было страшно мне, и я не узнавала, насколько было страшно ей. Но она все пережила и научила никогда не сдаваться.
Несмотря на работу режиссером в Доме детского творчества, мама всегда брала подработки: проводила свадьбы и юбилеи, писала на заказ уникальные и трогательные стихи, которые точно попадали в самые укромные уголки души и сердца, придумывала сценарии для огромного количества торжеств и могла найти подход к абсолютно любому человеку.
В детстве я не думала о том, какие труды были вложены в каждую строчку, в каждую историю, созданную ей, зато с неописуемым восторгом ждала маму с каждого мероприятия, ведь знала, что измотанная от бесконечного шума и нетрезвых гостей, она обязательно принесет в салфетке для нас с братом вкусные сыр и колбаску, конфеты, печенье, кусочек свадебного торта и мелкие призы, оставшиеся после веселых конкурсов. Даже в суете дней, уставшая, она думала о нас.
Мамин путь во взрослую жизнь был коварен, но она никогда не опускала рук и не теряла той самой веры, которая, в конечно итоге, и привела ее на верный путь. Несмотря на то, что в юности никто из известных литераторов не смог разглядеть в ней великолепного будущего поэта, не смог понять, что в тетрадке с ее стихами удивительные рифмы, поэтом она все-таки стала, и не только потому, что позже печатала свои лучшие стихи в районной газете.
Маму, как настоящего народного поэта, признали еще задолго до выхода первого сборника. Книги не было, а поэт был. Идея издания первого поэтического сборника «Лабиринт» вынашивалась около 6 лет. Ее первая книга – это настоящий лабиринт судьбы. В нем она рассказывает о своем трудном детстве, делится болью потерь и воспоминаниями. Второй сборник «Легенда об Агасфере», вышел немного позже, но был принят ценителями с не меньшим восторгом. «На добрую память» - так написано на форзаце первой книги, подписанной для меня и моих детей. Но разве может быть иначе?
Мама подарила прекрасные воспоминания о том детстве, где в ее шкафу висели красивые платья, строгие, но яркие, деловые костюмы, а в коридоре стояли безупречные туфли на шпильке, в которых я тайком пыталась ходить.
Пока мама много трудилась, мы с соседкой Дашей играли «во взрослых»: у нас почему-то всегда были вечно пьющие выдуманные мужья, которые из-за работы практически не бывали дома, и ужасно орущие дети-куклы, не слушающиеся и периодически разбивающие мамины флакончики с лаками. Только была одна странность, когда мама возвращалась с работы, за игры с косметикой получали мы с Дашкой, а не наши дети и мужья.
Мама дарила моменты. В детстве мне презентовали розовую резиновую кошечку с изумрудными глазами, которую я нарекла Пикси. К этой кошке я прикипела всей душой, всюду ее таскала за собой хвостом, а когда мы с мамой уехали в город и долго рассматривали с причала набережной корабли, которая с тех пор претерпела десяток трансформаций, я крепко сжимала эту игрушку и думала, как же прекрасно тут быть. Уже после, спустя лет 10, я снова оказалась на этой, уже измененной набережной, и впервые засмотрелась на уличных музыкантов. Они пели, обнимались между перерывами и много улыбались. Я стояла в толпе зевак и снова думала о том, как же прекрасен этот момент. Если бы я не ощутила его в детстве, распознала бы я его сейчас?
Со временем кошечка перекочевала в кладовую, где стояла коробка с игрушками из «которых я выросла», но все еще продолжала навещать их каждый день и играть, не занося домой. В один из дней ко мне подошла мама и попросила выбрать какую-нибудь из игрушек, чтобы подарить какому-то ребенку родственника. Я растерялась. Это были мои игрушки.
Вот этого Микки Мауса мама подарила мне, когда я сильно болела. Я лежала с высокой температурой в зале и смотрела мультики по видику, пока мама бегала в магазин, тратя последние деньги, чтобы порадовать меня. Помню, как распаковала твердую мышку и заботливо уложила под бок. Болеть стало легче. В тот вечер я даже немного поела.
А эти две гориллы, моя и брата, наш подарок от родителей на новый год. Кстати, это был самый волшебный новый год, который только мог случиться за все годы моей жизни. Коровку Быню мне тоже подарили родители, как я могла от нее избавиться? Но мама моих страданий не приняла, поэтому ее взгляд упал на Пикси. Я не хотела ее отдавать, но отстоять так и не смогла. Мне 30 лет, а я до сих пор скучаю и сожалею, что даже не поборолась за нее. Такие моменты я тоже помню.
Я рисовала, писала стихи, танцевала, плела из бисера, училась играть на гитаре, шить. Мама научила верить в большие надежды, которые через несколько лет обязательно должны были стать явью.
Без наших родителей не было бы нас. Моей маме скоро исполнится 68 лет, но несмотря на различные проблемы, она все также трудиться как пчелка: бесконечно что-то мастерит, шьет и переделывает. Ее дом украшен прекрасными творениями из природных материалов и подручных средств. Каждая вещь, сделанная ее руками, имеет смысл и создана кропотливым трудом. Пожалуй, нет ничего, чтобы она не умела делать. В 6 классе она сшила для меня потрясающий костюм морской царевны, украшенный настоящими ракушками, в то время, как все были надоедливыми «снежинками», а моей дочке подарила невероятное панно с кошками.
Мама всегда поддерживала меня, даже если я была далеко, радовалась каждой отметке, полученной в университете, каждой поделке, сделанной неумелыми детскими пальцами. А стихотворение, подаренное ей на мою первую удачно сданную сессию, я до сих пор ношу в паспорте. На удачу.
Для меня мама – это уникальный пример человека, который настолько любит жизнь, что смог обмануть даже смерть. Она смогла поднять на ноги брата после жуткой аварии, стойко сумела переждать каждую семейную драму, сидя ночью в сарае, готовая дать отпор пьяному тирану, научилась заново ходить. И даже пенсия не успокоила ее душевные порывы к творчеству и виденью прекрасного там, где его, казалось, совсем нет. К ней приходят и с радостями, и с горестями, просят совета и чувствуют надежное плечо.
Мамочка, между нами было много всякого, но оно осталось где-то позади, где я еще только училась жить. Ты часто болеешь, а я не так часто бываю у тебя дома, но я все еще сильно люблю тебя, мой дорогой человек. Твоя сила, сила Веры, то, что стало моим ориентиром в жизни. Как бы не было сложно, я не сдаюсь, как не сдаешься ты. Ты знаешь, какое сложное и порою страшное детство у нас было, но ты умудрилась затмить все болезненные моменты своим оптимизмом и безграничной любовью. Спасибо, что ни разу не дала повода усомниться в том, что все лучшее еще впереди.
Читайте также:
